Новый День

Я хотела бы знать

Я хотела бы знать, где мой полдень
Травой прорастает сквозь сон мостовых,
Сквозь полотна окон, между кровлей и рамой стены.
Я хотела бы впредь не давать объяснений
Ни тем, ни другим, ни иным, -
Объяснения сводят к нулю всё, что ценно, лишая цены.

Я хотела бы знать, что предел невозможен
И вечно идти наугад,
Я хотела бы видеть и чувствовать кожей
Пьянящий и горький закат,
Я хотела бы зрить между строк,
Понимая значение слов и страниц,
Не имея границ.

Я хотела бы быть там, где бродит мой ветер
Меж сосен и серых камней,
Над прозрачным сияньем флотилий, ушедших ко дну.
Я хотела бы радости всем, кто не знает
Улыбки за строгостью дней -
Это войско големов, солдаты из глины вас держат в плену.

Всё, что было и будет, от пыльных сомнений
До пушечных залпов обид,
Отгремевшие битвы, листы откровений
Уходят в горящий зенит.
Эта жизнь без намёточных швов и пунктиров,
Расставленных точек-столиц
Не имеет границ.

Всю войну решает
Одинокий выстрел -
Это глина, стеная,
Обращается в прах.
Эта радость стоит
Абсолютных истин,
Это всё, что я знаю
О своих небесах.

Мои хоры в порядке,
От октав до терций,
Дирижёр играет
Мимолетный взмах.
Все молитвы кратки,
Когда веруешь сердцем,
Это всё, что я знаю
О своих небесах.

(c) Йовин, ноябрь 2003

Изменить не можешь

Отвори двери, когда за тобою придут,
Молча иди и не спрашивай, почему.
Ты не преступник, ты просто не сделал шаг,
Будешь за это расстрелян дважды.

Раннее утро, с небес моросит вода,
Стой и не спрашивай, что ты такого сделал.
Если всю жизнь ты привык ожидать суда,
Просто молчи и жди своего расстрела.

Лязгнут затворы, а ты продолжай молчать,
Слушай, как делят твои сапоги солдаты.
Подан сигнал, осталось недолго ждать,
Пуля ни в чем не виновата.

Ты не готов, но ведь ты никогда не готов
К штурму небес, покорению дальних высей.
Здесь твое место, в ряду безымянных крестов
Тех, от кого ничего не зависит.

Может быть, ты бы гордился своей судьбой,
Может, носил ордена и другое имя,
Может быть, все завершится само собой,
Может быть, пуля ударит мимо.

Залпом взметнет воронье с ледяной земли,
Это уже никого не должно тревожить.
Поздно кричать о свободе. "Солдаты, пли!"
Ты ничего изменить не можешь.

(c) Йовин

Любовь и Смерть

||: Dsus4 D Dsus4 D C :|| 2
||: Dsus4 D Dsus4 D G :|| 2

D               G           D                 A
Когда Любовь была юна и бродила по свету в обличье юной девы,
D                              G     D                           G
Однажды в долгих странствиях она, однажды в долгих странствиях она,
   D                           G         A     Hm
Однажды в долгих странствиях она повстречала Смерть
               G      A      D                         G        A
В обличье прекрасного юноши, юноши, прекрасного, как свет, как сон,
D                        G         A               D
Юноши, прекрасного, как день, как радость, как весна.

Тот юноша не знал любви, но он искал её, желая постигнуть,
И он подарил ей весь мир, и он подарил ей весь мир,
И он подарил ей целый мир, подарил ей сердце в обличье розы белоснежной,
Розы ледяной и чистой, как снег, розы беспечальной и розы безмолвной и слепой.

И белый шип ужалил её, словно зуб змеиный, мудрый и предвидящий,
Яд разлил по жилам её, яд разлил по жилам её,
Яд разлил по жилам её, и она умерла в объятьях прекрасного юноши,
Юноши, прекрасного, как день, как сон,
Юноши, прекрасного, как свет, как радость, как весна.

Тогда с небес сошёл Господь и спустился на землю в обличье пламени,
И гнев Его был словно ураган, и гнев Его был словно ураган,
И гнев Его был словно ураган, бушевавший три дня и три ночи
Над сумрачными землями, в пепел обращая города на пути.
После очнулась Любовь, не помня ни розы, ни Смерти.

||: Dsus4 D Dsus4 D C :|| 2
||: Dsus4 D Dsus4 D G :|| 2

Когда Любовь была юна, мы тоже были молоды, бродя по свету
Мы тоже умирали навсегда, мы тоже умирали навсегда,
Мы тоже умирали навсегда, умирали, отравленные ядом розы равнодушной,
Розы ледяной и чистой, как снег, розы беспечальной.
               D           G A
Теперь уже не помним о том.
                   D           G A
    Теперь уже не помним о том.
                       D           G A
        Теперь уже не помним о том.

||: Dsus4 D Dsus4 D C :|| 2
||: Dsus4 D Dsus4 D G :|| 2

(c) Йовин
/// Подбор аккордов: Линхх

Курфюрста рука

Скорее, дружок! Ты слышишь рожок
И посвист весенних манков?
Призыв егерей - поедем скорей 
Меж кленов и юных дубков.
Охота в поля, сигнал короля,
Надежна ли ваша подпруга?
Курфюрста рука, бела как снега,
Сжимает поводья упруго.

Меж буков и лип стремительней рыб
Проносится буйная свора.
"Скорее настичь!" - разносится клич
По ветреным майским просторам.
Дорога звенит, румянец ланит
Пурпурней румянца востока.
Курфюрста рука отводит с виска
Изящно раскрученный локон.

А в недрах корзин обилие вин
И прочие неги сокрыты.
Охотничий дом, радушный прием
Встречает курфюрста со свитой.
Шипят на огне фазаны в вине,
Смеется Мария-Луиза,
Движению уст кивает курфюрст
И перья на шляпе маркиза.

О ворох страстей, о клад новостей - 
Политики, войны, измены!
Курфюрста рука, отставив бокал,
Ложится на чье-то колено.
Саксонский сервиз подвинув, маркиз
Ресницы вздымает несмело,
Курфюрста рука опасно близка
И скоро достигнет предела.

Пылает камин, дурманит жасмин,
Чарует скрипичная нота.
Под пламенный грог рифмуется слог,
И напрочь забыта охота.
Меж томных свечей лилеи плечей,
Перчатки и шляпа маркиза,
Курфюрста рука, усы денщика
И ножка Марии-Луизы.

О, где этот май? Покинула край
На юг улетевшая стая.
Разъехался двор, разбился фарфор.
О, где ты, пора золотая!
Минула весна, сквозит от окна,
И грог приготовленный стынет...
Курфюрста рука, увы, далека
И бог весть что делает ныне.

(c) Йовин

Ундина

У Михеля есть колодец,
В колодце живёт ундина.
Её расплетенные косы
Прекрасней лунного света.
Когда она вечерами
Поёт на краю колодца,
Её серебристый голос
Кинжалом пронзает сердце.

От счастья бледнеет Михель
И ждёт поскорей заката,
И день для него длиннее,
Чем каторга для злодея.
Соседи твердят сурово:
За ум бы ты взялся, Михель!
Завёл бы себе хозяйство,
Нашёл бы себе хозяйку!

Но Михель не отвечает,
Лишь курит под старой вишней.
Зачем ему дом с камином?
Зачем ему горы злата?
Зачем ему двор и титул?
Зачем ему трон и царство?
У Михеля есть колодец,
В колодце живет ундина.

И если случайный путник
Попросит в ночи приюта -
Захлопнет ворота Михель
И буркнет: "Ступай подальше!"
И если какая дева
Подарит ему улыбку -
Она не проснется утром:
Ундина её задушит.

(c) Йовин, октябрь 2003

Сон в летнюю ночь

Кружился бал цветочной деи,
Осколки звёзд летели в клевер.
Шалили эльфы, пели феи,
Король грустил о королеве.

Обида узы разрывала,
Надежда связывала снова.
О невозможном тосковало
Всё царство племени лесного.

Томились соком лоз зелёных
Сны самой долгой летней ночи.
Какое дело Оберону,
Кому и что он напророчил.

Какое дело Оберону
До тех, кто оказался рядом,
До заблудившихся влюблённых,
Случайно встретившихся взглядом.

Сплетались судьбы, руки, лозы.
Рвались сердца в немой печали,
Когда беспечные стрекозы
Их наугад окольцевали.

Когда в чарующем бессилье
Им стало сладко и тревожно
Любить не тех, кого любили,
И тосковать о невозможном.

Свобода - сказочное бремя
Неразрешимо-долгой ночи.
Но выбор остановит время
И до рассвета он отсрочен.

Какое дело Оберону
До унесённых по теченью.
Любовь не ведает законов,
Любовь не верит наважденьям.

Он говорил лишь королеве -
Про невозможность одиночеств.
И рассыпали звёзды в клевер
Её серебрянные очи.

Слова:  Антонина Каковиди
Музыка: Йовин

Мельница

В местечке Шварцвальд живут спокойно, растят пшеницу и скот.
Земля щедра и приход достойный, за годом следует год.
Но взгляды косят, и кресты на окнах, и ставни крепко заперты на ночь,
И служка служке шепнёт украдкой: "Опять на мельнице неспокойно!"

В соседней церкви отслужат мессу, но ночь идёт за порог,
И вот восходит Луна над лесом и лезвием бьёт в висок.
Скрипят колёса, грохочет жернов, дрожат стропила под ветхой крышей,
Работа пошла - уходи, прохожий, не вздумай зайти на мельницу ночью!

    Корни да сучья, чёрные ветки, когти да крючья рвутся из клетки,
    Мельница-мельница, что же здесь мелется, что за зерно?
    Лопасти вертятся около сердца, но мне всё равно, мне всё равно.

Декабрь под дверью, метёт позёмка, в домах поют "Вифлеем",
Волхвы бредут по полям с котомкой, простор безлюден и нем.
Но слышишь, хозяин, гремят подковы, по ветру летят петушиные перья,
Трещит карета, сверкают искры, на мельнице нынче особые гости!

    Где твоя плаха, время настало, смерть снегопада, голос металла,
    Год на излучину, небо за тучами, путь замело.
    Кто из двенадцати жизнью расплатится? Время пришло.
    Мельница-мельница, что же здесь мелется, что за зерно?
    Лопасти вертятся около сердца, но мне всё равно, мне всё равно.

Холодные руки, стальные затворы, за стенами ветер стих,
Зачем же ты девушка здесь в эту пору? Тебе не найдётся жених.
Колёса стали, вода дымится, по мёртвому жёрнову кровь стекает,
За стенами изморозь выше, всё выше. Кого же ты ищешь на мельнице ночью?

    ВОроны смотрят, клювы раскрыты, комья земли высекают копыта,
    Чёрные лопасти - движутся пропасти над головой.
    Суженый, суженый, скованый стужею, я за тобой!
    Мельница-мельница, что же здесь мелется, что за зерно?
    Лопасти вертятся около сердца, но мне всё равно, мне всё равно.
    Мне всё равно!
        Мне всё равно!
            Мне всё равно!
                Мне всё равно!
    Суженый, суженый, скованый стужею...
        Суженый, суженый, скованый стужею...
            Суженый, суженый, скованый стужею...
                Суженый, суженый, скованый стужею...
    Суженый, суженый...
        Суженый, суженый...

(c) Йовин

Иуда

Вот идёт Иуда, прочь из Гефсимана,          Dm
Те, что накануне, шелестят оливы,           Gm A
Бледен он, как мел, грязны его одежды,      Dm
Спотыкаясь, он бредёт из Гефсимана,         Gm A
Крепко зажимая кровоточащее сердце,         Gm Dm
Как слепец, не находя опоры под стопой.     Gm A

Он не думал, что предал, он вовсе не знал,  D
Как тоска размыкает уста                    Em
От полночного бреда, от края до дна         D
Пустота, пустота, пустота...                Em
Два предела от слова до слова,              G A
Не мудро не знать, что случится потом,      Hm G
Петушиным криком врывается утро,            G D
Он лежит, раскинув руки крестом.            G A D

Вот идёт Иуда прочь из Гефсимана
Пригвождённый остриём своей расплаты,
Ночь, и ветви, и оливы Гефсимана
Шепчут вслед ему: "Иди, иди, проклятый!"
Вот идёт Иуда прочь из Гефсимана, задыхаясь,
Ночь наполнена тоской и пением цикад.

Если Бог есть любовь, то где же он был,
Когда ты обернулся назад,
От незримых оков отнимая руки,
Чтоб идти вызывать солдат.
Когда стиснутым горлом бросаешь проклятье
Дороге, лишившейся вех
А потом кричишь: "Где вы были, братья?!
Я любил его больше вас всех!"

Вот идёт Иуда, прочь из Гефсимана,
То же небо, те же камни у дороги,
Да, он плачет, обнимая камни,
Словно может повернуть земную твердь обратно.
Нет возврата, нет нигде пристанища Иуде,
Перед ним слепящий грозен зреет новый день.

Это кровь Господня струится по венам,
Расплавленным солнцем олив,
Возжелавший свободы, ценою измены,
Умирает, её не вкусив.
Эта бездна, рожденная словом, страшней
Поцелуя отравленной лжи,
Ты отводишь глаза и шагаешь снова
Вдоль осиновой чёрной межи. 

(c) Йовин

Сердце

За моим сердцем приходила Полночь,
Обещала бессчетно серебра пригОршней.
Обещала хранить его в бархатном футляре между
Звёзд и сапфиров, рубинов, алмазов.

Только были фальшивы её обещанья
Серебро Луны ничего не стоит.
Я сказала: "Полночь, возвращайся обратно.
Не отдам я тебе своё бедное сердце".

За моим сердцем Зима приходила,
Обещала одеть его в белые одежды.
Обещала чертоги до самого неба,
Зеркала изо льда, покрывала из шёлка.

Только голос её скрипел, как полозья,
А окно леденело от её дыханья.
Я сказала: "Зима, возвращайся обратно.
Не отдам я тебе своё бедное сердце".

За моим сердцем приходили люди,
Обещали любить и беречь его вечно.
Но их руки были черны по локоть,
А глаза смотреть ни на что не хотели.

А в домах сундуки под замками гремели,
Там стучали и бились сердца чужие.
Я сказала: "Люди, возвращайтесь обратно.
Не отдам я вам своё бедное сердце".

Я возьму своё сердце и брошу в море,
Пусть оно упадёт за край горизонта.
Пусть оно утонет в пучине водной,
Пусть его унесёт далёким теченьем.

Пусть над ним проплывают дельфины и рыбы,
Пусть оно никогда не узнает печали.
Пусть его возьмёт русалка морская,
У которой сроду не было сердца.

(c) Йовин

Новый день

Я уже не в строю, я уже не в мундире,
Я уже на другом берегу.
Договоры, списки, условия мира,
Условия сдачи врагу,
Позументы, шпаги; утратив знамя,
Рыдает юный корнет.
Переправа разбита о камень,
Меня здесь давно уже нет.

Все ушли с полей, обнимаясь нежно,
Оставив штыки и коней.
Они пили вино, говоря с надеждой
О радости мирных дней.
Они бродят теперь и поют негромко,
А вокруг соловьи и ночь,
Вода уносит с собой обломки.
Я успела выпрыгнуть прочь.

Навели мосты, начертили меток
На карте по всем полям,
И теперь резиденты чужих разведок
Шлют депеши своим королям.
Они пишут пакты, взимают виры
И серьезны даже во сне,
Но они понимают в нынешнем мире
Не больше, чем я в войне.

Они ждут коварства и числят к засаде
Пожатье чужой руки.
Они ищут меня среди глыб и впадин
Холодной черной реки.
Там на дне, в полумраке глухом и сонном,
До сих пор не знают, кто прав,
Там смешались кости, лафеты, короны
И скипетры всех держав.

Разгорается день, сиянием алым
Окрасив свои стремена.
Что мне делать теперь, когда вдруг упала
От времени эта стена?
И теперь, когда я бреду по свету,
Ладони мои пусты,
В небесах надо мною плывут кометы,
Распустив, как рыбы, хвосты.

Очертания мира, лишенные тени,
Меняются день ото дня.
Берега потеряли значенье,
Сместились орбиты планет.
Кто идет мне навстречу? 
Кто здесь повстречает меня?
Это мой новый день.
    Мой новый день.
        Мой новый день.
            Мой новый день...

(c) Йовин

Гретхен

   Em                         Am
Скрылась опушка давно. Где дорога?..
Небо размокло и сеет дождем.
Ты же бормочешь: "Осталось немного..."
Гретхен, вернемся! Куда мы идем?..

С дальних болот заунывное эхо
Всхлипнуло, ахнуло: "Мы тебя ждем!"
Как изменилось лицо твое, Гретхен!
Гретхен, ответь мне! Куда мы идем?

Видишь, там птица срывается с ветки?
Черною ряской зарос водоем.
Из-под корней смотрят хмурые цверги.
Гретхен, опомнись! Куда мы идем?!

О, ты смеешься безжалостным смехом,
О, ты бормочешь: "Теперь мы - вдвоем!"
Я же твой Ганс, моя милая Гретхен!
Гретхен, о Боже, куда мы идем?!
    Гретхен, о Боже!..
        Гретхен, о Боже...

(c) Йовин